Корчак как любить ребенка читать краткое содержание. Читать книгу «Как любить ребенка» онлайн полностью — Януш Корчак — MyBook

И одновременно он, ребенок, скажет: «Хочу жить своей жизнью», а ты, мать, скажешь: «Живи теперь своей жизнью».

Сильными спазмами ты станешь его выталкивать из своего чрева, не считаясь с его болью; мощно и решительно он станет пробиваться, не считаясь с твоей болью.

Зверский акт.

Нет – и ты и он подвластны сотне тысяч неуловимых, легких и дивно точных импульсов, дабы, забирая свою долю жизни, вы не взяли больше, чем принадлежит вам по праву, всеобщему и извечному.

«Мой ребенок».

Нет, даже в долгие месяцы тягости и часы родов ребенок не твой.

Ты говоришь: «Мой ребенок».

Нет, это ребенок общий, матери и отца, дедов и прадедов.

Чье-то отдаленное «я», спавшее в веренице предков, – голос истлевшей, давно забытой гробницы вдруг заговорил в твоем ребенке.

Три сотни лет тому назад, в военное или в мирное время, кто-то овладел кем-то (в калейдоскопе скрещивающихся рас, народов, классов) – с согласия или насильно, в минуту ужаса или любовной истомы, – изменил или соблазнил. Никто не знает, кто и где, но Бог записал это в книгу судеб, а антрополог пытается разгадать по форме черепа и цвету волос.

Бывает, впечатлительный ребенок фантазирует, что он в доме родителей – подкидыш. Да: тот, кто породил его, умер столетия назад. Ребенок – это пергамент, сплошь покрытый иероглифами, лишь часть которых ты сумеешь прочесть, а некоторые сможешь стереть или только перечеркнуть и вложить свое содержание.

Страшный закон? Нет, прекрасный. В каждом твоем ребенке он видит первое звено бессмертной цепи поколений.

Поищи в своем чужом ребенке эту дремлющую свою частицу. Быть может, и разгадаешь, быть может, даже и разовьешь.

Ребенок и беспредельность.

Ребенок и вечность.

Ребенок – пылинка в пространстве.

Ребенок – момент во времени.

Плата за любовь родителей

Ты говоришь: «Он должен… Я хочу, чтобы он…»

И выбираешь для него, каким должен стать, – жизнь, какую желала бы.

Ничего, что кругом скудость и заурядность. Ничего, что кругом серость.

Люди суетятся, хлопочут, стараются – мелкие заботы, тусклые стремления, низменные цели…

Несбывшиеся надежды, мучительные сожаления, вечная тоска.

Всюду несправедливость.

Цепенеешь от бездушия, задыхаешься от лицемерия.

Имеющее клыки и когти нападает, тихое уходит в себя.

И не только страдают люди, а и марают душу…

Кем должен быть твой ребенок?

Борцом или только работником? Командующим или рядовым? Или только счастливым? Где счастье, в чем счастье? Знаешь ли к нему путь?

Да и есть ли такие люди, которые знают?

Справишься ли?..

Как предвидеть, как оградить?

Мотылек над пенным потоком жизни… Как придать прочность крыльям, не снижая полета, закалять, не утомляя? Собственным примером, помогая советами, словом и делом? А если отвергнет?

Лет через пятнадцать он обращен к будущему, ты – к прошлому. У тебя воспоминания и привычки, у него пояски нового и дерзновенная надежда. Ты сомневаешься, он ждет и верит, ты боишься, а он бесстрашен.

Юность, если она не глумится, не проклинает, не презирает, всегда стремится переделать несовершенное прошлое.

Так и должно быть. И все ж… Пусть ищет, лишь бы не плутал, пусть взбирается, лишь бы не сорвался, пусть искореняет, лишь бы не разбил в кровь руки, пусть борется, только осторожно-осторожно.

– Я другого мнения. Довольно опеки.

– Значит, не доверяешь?

– Не нужна я тебе?

– Тяготишься моей любовью?

– Неосмотрительное мое дитя, не знаешь ты жизни, бедное, неблагодарное!

Неблагодарное.

Благодарна ли земля солнышку, что ей светит? Дерево зерну, что из него выросло? Поет ли соловушка матери, что выгрела его грудью?

Отдаешь ли ребенку то, что взяла у родителей, или лишь одалживаешь, чтобы получить обратно, тщательно записывая и высчитывая проценты? Заслуга ли любовь, что ты требуешь плату?

Материнская любовь – стихия. Люди ее переделали на свой лад. Весь цивилизованный мир, за исключением народных масс, которых не коснулась культура, занимается детоубийством. Супруги, у которых двое детей, хотя могло быть двенадцать, – убийцы десятерых неродившихся, а среди них был один, именно он – «их ребенок». Быть может, среди нерожденных они убили самого ценного.

Так что же делать?

Воспитывать не этих детей, которые не родились, а этих, которые рождаются и будут жить.

Здоров ли?

Еще так странно, что он уже больше не она сама. Еще недавно в их двойной жизни боязнь за ребенка была частицей боязни за саму себя.

Она так желала, чтобы это уже кончилось, так сильно хотела, чтобы эта минута уже была позади. Думала, будет свободна от забот и тревог.

А сейчас?

Странная вещь: раньше ребенок был ей ближе, более свой, в его безопасности она была больше уверена, лучше его понимала. Думала, что она знает, сумеет… С момента, когда забота о нем перешла в чужие руки, опытные, оплачиваемые и уверенные, мать – одинокая, отодвинутая на задний план – испытывает беспокойство.

Мир его уже у нее отнимает.

И в долгие часы вынужденного бездействия мать спрашивает себя: что я ему дала, чем наделила, чем наградила? Здоровый? Так почему плачет?

Почему худенький, плохо сосет, не спит, спит так много, отчего у него такая большая головка, ножки скрючены, стиснуты кулачки, красная кожица, белые прыщики на носу, косят глазки, почему он икает, чихнул, давится, охрип?

Так и должно быть? А может, ее обманывают?

И она смотрит на это маленькое, беспомощное существо, не похожее ни на одно из точно таких же маленьких и беспомощных существ, которые она видела на улице или в парке.

Неужели и он через три-четыре месяца?..

А может, они ошибаются?

Может, проглядели?

Красивый или некрасивый

Мать с недоверием слушает врача, изучая его взглядом: она желает понять по глазам, пожатию плечами, поднятой брови, нахмуренному лбу: говорит ли он правду и достаточно ли сосредоточен. «Красив ли? А мне все равно». Так говорят неискренние матери, желая подчеркнуть свой серьезный взгляд на цели воспитания.

Красота, грация, приятный голос – капитал, переданный тобой ребенку; как ум и как здоровье, он облегчает жизненный путь. Но не следует переоценивать красоту: не подкрепленная другими достоинствами, она может принести вред. (И тем более требует зоркой мысли.) Красивого ребенка надо воспитывать иначе, чем некрасивого. А раз воспитания без участия в нем самого ребенка не существует, не надо стыдливо утаивать от детей значения красоты, ибо это-то и портит.

Хочешь скрыть от ребенка, что он красив? Если ему не скажет об этом никто из домашних, скажут чужие люди: на улице, в магазине, в парке, всюду – восклицанием, улыбкой, взглядом, взрослые или ровесники.

Это псевдопрезрение к человеческой красоте – пережиток Средневековья. Человеку, чуткому к прелести цветка, бабочки, пейзажа, – как остаться равнодушным к красе человека? Хочешь скрыть от ребенка, что он красив? Если ему не скажет об этом никто из домашних, скажут чужие люди: на улице, в магазине, в парке, всюду – восклицанием, улыбкой, взглядом, взрослые или ровесники. Скажет злая доля детей некрасивых и безобразных. И ребенок поймет, что красота дает особые права, как понимает, что это его рука и она ему служит.

Как слабый ребенок может развиваться благополучно, а здоровый – попасть в катастрофу, так и красивый – оказаться несчастным, а одетый в броню непривлекательности – невыделяемый, незамечаемый – жить счастливо.

Ибо ты должен, обязан помнить, что жизнь, заметив каждое ценное качество, захочет купить его, выманить или украсть. Это равновесие тысячных отклонений рождает неожиданности, изумляющие воспитателя мучительными многократными «почему?».

– А мне все равно, красивый или некрасивый.

Ты начинаешь с ошибки и лицемерия.

Вначале мать спрашивает с тревогой, вскоре она будет требовать.

Ешь, хотя и сыт, хотя бы с отвращением; ложись спать, хотя бы со слезами, даже если заснешь лишь через час.

Должен, требую, чтобы ты был здоров.

Не играй песком, не ходи растрепой: требую, чтобы ты был красив.

«Он еще не говорит… Он старше на… несмотря на это, еще… Он плохо учится…»

Вместо того чтобы наблюдать, изучать и знать, берется первый попавшийся «удачный» ребенок и предъявляется требование своему: вот на кого ты должен быть похож.

Хороший или удобный

Хороший ребенок.

Надо остерегаться смешивать хороший с – удобным.

Мало плачет, ночью нас не будит, доверчив, спокоен – хороший.

А плохой капризен, кричит без явного к тому повода, доставляет матери больше неприятных эмоций, чем приятных.

Ребенок может быть более или менее терпелив от рождения, независимо от самочувствия. С одного довольно единицы нездоровья, чтобы дать реакцию десяти единиц крика, а другой на десяток единиц недомогания реагирует одной единицей плача.

Один вял, движения ленивы, сосание замедленно, крик без острого напряжения, четкой эмоции.

Другой легко возбудим, движения живы, сон чуток, сосание яростно, крик вплоть до синюхи. Зайдется, задохнется, надо приводить в чувство, порой с трудом возвращается к жизни. Я знаю: это болезнь, мы лечим от нее рыбьим жиром, фосфором и безмолочной диетой. Но болезнь эта позволяла младенцу вырасти человеком могучей воли, стихийного натиска, гениального ума.

Наполеон в детстве заходился плачем.

Все современное воспитание направлено на то, чтобы ребенок был удобен, последовательно, шаг за шагом стремится усыпить, подавить, истребить все, что является волей и свободой ребенка, стойкостью его духа, силой его требований.

Вежлив, послушен, хорош, удобен, а и мысли нет о том, что будет внутренне безволен и жизненно немощен.

Крик ребенка – неприятный сюрприз для молодой матери.

Знала, дети плачут, но, думая о своем, проглядела: ждала одних пленительных улыбок.

Станет соблюдать все необходимое, воспитывать будет разумно, современно, под наблюдением опытного врача. Ее ребенок не должен плакать.

Но наступает ночь, когда она, ошеломленная (живы еще отзвуки тяжких часов, длившихся столетия), едва ощутив сладость усталости без забот, лени без самобичевания, отдыха после завершенной работы, отчаянного напряжения, первого в ее изнеженной жизни; едва уступив иллюзии, что все кончилось, ибо оно, дитя – этот другой – уж само дышит; умиленная, способная задавать лишь полные таинственных шепотов вопросы природе, не требуя даже ответа…

…Вдруг слышит…

Деспотичный крик ребенка, который чего-то требует, на что-то жалуется, домогается помощи, а она не понимает!

Бодрствуй!

«Да раз я не могу, не хочу, не знаю как!»

Сегодня ты не винишь его; он не понимает, страдает.

Когда учиться понимать

Но есть на циферблате времени час, когда скажешь: «И я чувствую, и я страдаю».

Бывают новорожденные и младенцы, которые мало плачут, – тем лучше. Но есть и такие, у которых от крика взбухают на лбу вены, выпячивается темечко, багровая краска заливает личико и головку, губы синеют, беззубый ротик дрожит, животик вздувается, судорожно стискиваются кулачки, ножки колотят по воздуху. Вдруг он умолкает без сил, с выражением полной покорности глядит «с упреком» на мать, жмурит глаза, моля о сне, и после нескольких поспешных вдохов и выдохов опять подобный, а может, и еще сильнее приступ крика.

Неужто выдержат это маленькие легкие, крохотное сердце, юный мозг?

На помощь, врача!

Проходит вечность, прежде чем врач появляется и выслушивает со снисходительной улыбкой ее опасения, такой чужой, неприступный, профессионал, для него этот ребенок – один из тысячи. Появляется, чтобы через минуту уйти к другим страданиям, слушать иные жалобы, появляется сейчас, днем, когда на душе повеселело: солнце, на улице люди; появляется, когда ребенок как раз заснул, видно, изнуренный часами без сна, и еле заметны следы кошмарной ночи.

Мать слушает, иногда слушает невнимательно. Мечты о враче-друге, советчике, проводнике в тяжелом странствии развеялись безвозвратно.

Она вручает гонорар и опять остается одна в печальном убеждении, что доктор – безучастный чужой человек, который не поймет. Да он и сам колеблется, ничего не сказал определенно.

Знай она, как важны эти первые дни и недели, и не столько для здоровья ребенка сейчас, сколько для будущности их обоих!

А уж как легко упустить!

Вместо того чтобы примириться с мыслью, что если врачу ее ребенок интересен лишь тем, что приносит доход или льстит тщеславию, так и для мира он ничто, и дорог лишь ей…

Вместо того чтобы примириться с современным состоянием науки, которая догадывается, старается узнать, изучает и делает шаг вперед – знает, но не уверена, помогает, но не дает гарантий…

Вместо того чтобы мужественно установить: воспитание ребенка – это не милая забава, а дело, требующее капиталовложений – тяжких переживаний, забот бессонных ночей и много, много мыслей…

Вместо того чтобы переплавить все это в огне чувств на честное знание без иллюзий, без детского фырканья и эгоистичной горечи, она способна перевести ребенка вместе с няней в дальнюю комнату, потому что «не может смотреть» на мучения крошки, «не может слышать» его жалобных призывов; способна опять и опять вызывать врачей, не приобретая никакого опыта, – прибитая, отупевшая, одуревшая.

Как наивна радость матери, что она поняла первую неясную речь ребенка, угадала путаные, недоговоренные слова!

Лишь сейчас?.. Лишь это?.. И не больше?..

А язык плача и смеха, язык взгляда и губ сковородочкой, язык движений и сосания?..

Не отрекайся от этих ночей! Они дают то, чего не даст книга и ничей совет. Ценность этих ночей не только в знании, но и в глубоком душевном перевороте, который не позволяет вернуться к бесплодным размышлениям: «Что могло бы быть, что должно бы быть, как было бы хорошо, если бы…», а учит действовать в условиях, которые налицо.

В эти ночи может родиться дивный союзник, ангел-хранитель ребенка – интуиция материнского сердца, ясновидение, которое состоит из пытливой воли, зоркой мысли, неомраченных чувств.

Бывало и так: вызывает меня мать.

– Ребенок здоров, с ним ничего нет. Но я хотела бы, чтобы вы его посмотрели.

Осматриваю, даю несколько указаний, отвечаю на вопросы. Да здоров же, милый, веселый!

– До свидания!

Название книги обещает приятное чтение. Но знакомство с этим трудом не будет лёгким. В этом тексте сермяжная правда. Грубая, жестокая, неприятная правда. Правда настолько прямо высказана, что в некоторых советских изданиях эта книга вышла с многочисленными купюрами.

Некоторые слова звучат пророчески:

Ребенок, которого ты родила, весит 10 фунтов. В нем восемь фунтов воды и горстка угля, кальция, азота, серы, фосфора, калия, железа. Ты родила восемь фунтов воды и два фунта пепла .

Януш Корчак был превращён нацистами в пепел вместе с воспитанниками его приюта в газовой камере лагеря смерти "Треблинка".

Хотя пророческого здесь ничего нет: простая объективность. Мы либо станем пеплом, либо перегноем: зависит от культурных традиций.

Януш Корчак был врачом, поэтому немалую часть книги занимают медицинские вопросы.

В тексте содержится много мудрых советов о воспитании детей. Советы эти именно мудрые, то есть не простые. Над ними сначала нужно задуматься, прежде чем вы сможете их реализовать.

Януш Корчак очень наблюдателен. Эта книга - результат активного слушания детей, внимательного наблюдения и живого интереса к детям.

Несколько цитат из книги, чтобы вы смогли проникнуться её духом.

Воспитывать красивого и некрасивого ребенка нужно по-разному.

Современное воспитание требует, чтобы ребенок был удобен. Шаг за шагом оно ведет к тому, чтобы его нейтрализовать, задавить, уничтожить все, что есть воля и свобода ребенка, закалка его духа, сила его требований и стремлений.

Воспитание ребенка - не приятная забава, а работа, в которую нужно вложить усилия бессонных ночей, капитал тяжелых переживаний и множество размышлений…

Школа воспитала малодушие, боязнь выдать незнание.

Сплошь и рядом родители не хотят знать того, что знают, признать то, что видят.

Роды в обществе, фетишизирующем наживу, явление столь редкостное и чрезвычайное, что мать со всей категоричностью требует от природы щедрого вознаграждения. Если уж она пошла на издержки, неприятности, докуки беременности, решилась на родовые муки, ребенок должен быть только таким, о каком она мечтала.

Как часто в поисках того, что на рынке ходит под этикеткой «здоровье», родители покупают суррогаты, которые либо не помогают, либо вредят.

Когда ребенок должен ходить и говорить? - Когда ходит и говорит. Когда должны резаться зубы? - Именно тогда, когда режутся. И темечко должно зарастать только тогда, когда оно зарастает. И спать ребенок должен столько, сколько ему нужно, чтобы выспаться.

Счастье для человечества, что мы не можем принудить детей поддаваться воспитательским влияниям и дидактическим покушениям на их здравый ум и здоровую человеческую волю.

Я взываю к Великой хартии вольностей, о правах ребенка. Быть может, их и больше, я же установил три основных:

1. Право ребенка на смерть.
2. Право ребенка на сегодняшний день.
3. Право ребенка быть тем, что он есть.

В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка у жизни; оберегая от смерти, мы не даем ему жить.

А когда, наконец, наступает завтра, мы ждем нового дня. Потому что основной принцип: ребенок не есть, а будет, не знает, а лишь узнает, не может, а только сможет - приговаривает его к постоянному ожиданию.

Половина человечества лишена права на существование: ее жизнь несерьезна, стремления - наивны, чувства - мимолетны, взгляды - смехотворны. Действительно, дети отличаются от взрослых, в их жизни кое-чего недостает, а чего-то больше, чем в нашей, но самое это отличие от нашей жизни доказывает ее реальность.
Что сделали мы для того, чтобы понять эту реальность и создать условия, в которых ребенок мог бы развиваться и расти?

Ради завтра мы пренебрегаем тем, что радует, смущает, удивляет, сердит, занимает его сегодня. Ради завтра, которого он не понимает, в котором он не нуждается, крадутся годы жизни, многие годы.

Детское «дай», даже безмолвно протянутая рука должны натолкнуться на наше «нет», и от этих первых «не дам», «нельзя», «не разрешаю» зависит огромная область воспитания.

Мать еще не хочет видеть своей задачи, она предпочитает лениво, трусливо отсрочить, отложить на после, на потом. Она не желает знать, что из воспитания нельзя изъять трагическую коллизию неумного, неправильного, недопустимого желания с мудрым запретом, нельзя исключить еще более трагического столкновения двух желаний, двух прав на общей территории.

Какую пищу дадите вы его воле, когда ему три года? Пять? Десять лет?

Материнство облагораживает женщину, Когда она жертвует собой, отказывается от себя, отдается ему всей душой, и деморализует, когда, прикрываясь мнимым благом ребенка, отдает его на съеденье своим амбициям, привычкам, страстям.

Мой ребенок - это моя вещь, мой раб, моя комнатная собачка. Я чешу его за ушами, глажу по челке, украсив ленточками, вывожу на прогулку, дрессирую его, чтобы он был послушен и покладист, а когда надоест:
- Иди поиграй. Иди позанимайся. Пора спать.

Мы больны бессмертием.

Признание нужно новым сортам табака и новым маркам вина, но не людям.

Скажи мне, кто твои родители, и я скажу тебе, кто ты - это верно не всегда.

Скажи мне, кто тебя воспитал, и я скажу тебе, кто ты - и это не всегда верно.

Приказать кому-нибудь продуцировать готовые мысли - все равно что поручить другому человеку родить именно твоего ребенка.

Трудно представить себе более деспотичный, граничащий с пыткой, приказ, чем:
- Спи!

Мы навязываем детям бремя обязанностей завтрашнего человека, не давая ни одного из прав человека, живущего сегодня.

Главные ошибки в наших суждениях о детях мы совершаем именно оттого, что истинные их мысли и чувства заслоняются словами, которые они переняли, готовыми формами, которыми они пользуются, вкладывая, однако, в них иное, свое содержание.

Приказывать можно не одной только палкой, но и просьбой, ласковым взглядом.

Мы предпочитаем уговаривать себя, что он наивен, не знает, не понимает, что его легко обмануть видимостью. Другая позиция поставила бы нас перед проблемой: или открыто отказаться от привилегии мнимого совершенства, или уничтожить в себе то, что нас в их глазах унижает, делает смешными или убогими.

Детство - это не рай, это драма.

Неразумной любовью можно искалечить ребенка, и закон должен взять его под свою защиту.

Опыт нескольких неуместных вопросов, неудавшихся шуток, выданных тайн, неосторожных признаний учит ребенка относиться к взрослым как к прирученным, но диким зверям, на которых никогда нельзя целиком положиться.

Едва ли не единственное доброе чувство, которое ребенок постоянно к нам питает, это жалость. Наверное, что-то им мешает, раз они несчастливы. Бедный папа много работает, мама часто больна, они скоро умрут, бедняжки, не стоит их огорчать.

Какие горькие минуты переживает воспитатель, видя отражение собственного бессилия в беспомощности ребенка.

Ребенок не умеет думать, как взрослый, но он может по-детски задуматься над серьезными проблемами взрослых.

Нам нужно быть чуткими, но мы предпочитаем запреты.

Неправда, что ребенок хочет звезду с неба, что его можно подкупить лестью и уступчивостью, что он врожденный анархист. Нет, ребенок обладает чувством долга, не навязанным насильно, тяготеет к порядку, не отказывается от правил и обязанностей. Он только хочет, чтобы бремя не было непосильным, чтобы оно не ломало ему хребет, чтобы он встречал понимание, когда зашатается, поскользнется, усталый, остановится, чтобы перевести дух.

Ребенок хочет, чтобы воспитатель проявил доброе свое отношение к нему именно тогда, когда он виноват, когда он плохой, когда с ним случилась неприятность. Разбитое стекло, пролитые чернила, порванная одежда - все это результаты неудавшихся начинаний, предпринятых вопреки предостережениям взрослых. А взрослые, потеряв деньги в плохо обдуманном предприятии, - как они воспринимают претензии, упреки и осуждение?

Ознакомительный фрагмент

Приобрести книгу можно в интернет-магазинах:

Предисловие

Жизнь Януша Корчака, этого удивительного человека, талантливого врача, воспитателя, защитника детей-сирот, добровольно принявшего мученическую смерть в газовой камере фашистского концлагеря, давно стала легендой.

Его книгу справедливо называют Библией по воспитанию детей. Мысли Корчака о детях, их правах и потребностях, о необходимости чуткого отношения к ним, об уважении их достоинства, о принципиальном отношении к вопросам совести и морали вошли в фундамент гуманистической педагогики. Они продолжают переживаться и остаются остроактуальными в наши дни.

Корчак призывает помнить, что ребенок отличается от нас, взрослых, лишь нехваткой жизненного опыта – и так же, как мы, имеет право на уважение, собственное мнение, на то, чтобы его выслушали и поняли. Как часто, забывая об этом, мы изматываем ребенка нотациями и наставлениями, тщательно скрывая не только от него, но и от себя свои собственные несовершенства. Говоря о бережном отношении к ребенку, Корчак подчеркивает невозможность равнять всех детей под одну гребенку, призывает учитывать уникальные свойства каждого.

За мыслями и выводами Януша Корчака стоят истории сотен детей, прошедших через его руки и пережитых автором вместе с ними. Вся книга наполнена мудростью и теплом большого сердца этого замечательного человека. Несомненно, эта книга должна стать настольной у любого родителя, и того, кто готовится к этой миссии.

В настоящем издании текст публикуется с небольшими сокращениями.

Для легкости усвоения редактором выделены тематические разделы, а также вынесены на поля особенно важные мысли автора.

Профессор Ю. Б. Гиппенрейтер

Книга первая
Право ребенка на уважение

Пренебрежение – недоверие

Быть маленьким

С ранних лет мы растем в сознании, что большое – важнее, чем малое.

– Я большой, – радуется ребенок, когда его ставят на стол.

– Я выше тебя, – отмечает он с чувством гордости, меряясь с ровесником.

Неприятно вставать на цыпочки и не дотянуться, трудно мелкими шажками поспевать за взрослым, из крохотной ручонки выскальзывает стакан. Неловко и с трудом влезает ребенок на стул, в коляску, на лестницу; не может достать дверную ручку, посмотреть в окно, что-либо снять или повесить, потому что высоко. В толпе заслоняют его, не заметят и толкнут. Неудобно, неприятно быть маленьким.

Уважение и восхищение вызывает большое, то, что занимает много места. Маленький же повседневен, неинтересен. Маленькие люди – маленькие и потребности, радости и печали.

Производят впечатление – большой город, высокие горы, большие деревья. Мы говорим:

– Великий подвиг, великий человек.

А ребенок мал, легок, не чувствуешь его в руках. Мы должны наклониться к нему, нагнуться.

А что еще хуже, ребенок слаб.

Мы можем его поднять, подбросить вверх, усадить против воли, можем насильно остановить на бегу, свести на нет его усилия.

Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится!

Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинными кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия!

Чувство слабости вызывает почтение к силе; каждый, уже не только взрослый, но и ребенок постарше, посильнее, может выразить в грубой форме неудовольствие, подкрепить требование силой, заставить слушаться: может безнаказанно обидеть.

Мы учим на собственном примере пренебрежительно относиться к тому, что слабее. Плохая наука, мрачное предзнаменование.

Милость материальной зависимости

Ребенок семенит беспомощно с учебником, мячом и куклой, смутно чувствуя, что без его участия где-то над ним совершается что-то важное и большое, что решает, есть ему доля или нет доли, карает и награждает и сокрушает.

Цветок – предвестник будущего плода, цыпленок станет курицей-несушкой, телка будет давать молоко. А до тех пор – старания, траты и забота – убережешь ли, не подведет ли?

Все растущее вызывает тревогу, долго ведь приходится ждать; может быть, и будет опорой старости, и воздаст сторицею. Но жизнь знает засухи, заморозки и град, которые побивают и губят жатву.

Мала рыночная стоимость несозревшего. Лишь перед законом и Богом цвет яблони стоит столько же, что и плод, и зеленые всходы – сколько спелые нивы.

Мы пестуем, заслоняем от бед, кормим и обучаем. Ребенок получает все без забот; чем он был бы без нас, которым всем обязан?

Исключительно, единственно и все – мы.

Мы распоряжаемся и требуем послушания.

Морально и юридически ответственные, знающие и предвидящие, мы единственные судьи поступков, душевных движений, мыслей и намерений ребенка.

Нищий распоряжается милостыней как заблагорассудится, а у ребенка нет ничего своего, он должен отчитываться за каждый даром полученный в личное пользование предмет.

Нельзя порвать, сломать, запачкать, нельзя подарить, нельзя с пренебрежением отвергнуть. Ребенок должен принять и быть довольным. Все в назначенное время и в назначенном месте, благоразумно и согласно предназначению.

Может быть, поэтому он так ценит ничего не стоящие пустячки, которые вызывают у нас удивление и жалость: разный хлам – единственная по-настоящему собственность и богатство – шнурок, коробок, бусинки.

Взамен за эти блага ребенок должен уступать, заслуживать хорошим поведением – выпроси или вымани, но только не требуй! Ничто ему не причитается, мы даем добровольно. (Возникает печальная аналогия: подруга богача.)

Из-за нищеты ребенка и милости материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально.

Мы пренебрегаем ребенком, ибо он не знает, не догадывается, не предчувствует. Не знает трудностей и сложности жизни взрослых, не знает, откуда наши подъемы и упадки и усталость, что нас лишает покоя и портит нам настроение; не знает зрелых поражений и банкротств. Легко отвлечь внимание наивного ребенка, обмануть, утаить от него.

Он думает, что жизнь проста и легка. Есть папа, есть мама; отец зарабатывает, мама покупает. Ребенок не знает ни измены долгу, ни приемов борьбы взрослых за свое и не свое.

Свободный от материальных забот, от соблазнов и от сильных потрясений, он не может о них и судить. Мы его разгадываем моментально, пронзаем насквозь небрежным взглядом, без предварительного следствия раскрываем неуклюжие хитрости.

А быть может, мы обманываемся, видя в ребенке лишь то, что хотим видеть?

Быть может, он прячется от нас, быть может, втайне страдает?

Мы пренебрегаем ребенком, ведь впереди у него много часов жизни.

Чувствуем тяжесть наших шагов, неповоротливость корыстных движений, скупость восприятий и переживаний.

А ребенок бегает и прыгает, смотрит на что попало, удивляется и расспрашивает; легкомысленно льет слезы и щедро радуется.

Ценен погожий осенний день, когда солнце редкость, а весной и так зелено. Хватит и кое-как, мало ему для счастья надо, стараться ни к чему. Мы поспешно и небрежно отделываемся от ребенка. Презираем многообразие его жизни и радость, которую ему легко дать.

Это у нас убегают важные минуты и годы; у него время терпит, успеет еще, подождет.

Ребенок не солдат, не обороняет родину, хотя вместе с ней и страдает.

Слабый, маленький, бедный, зависящий – ему еще только быть гражданином.

Снисходительное ли, резкое ли, грубое ли, а все – пренебрежение.

Сопляк, еще ребенок – будущий человек, не сегодняшний. По-настоящему он еще только будет.

Строгий надзор

Присматривать, ни на минуту не сводить глаз. Присматривать, не оставлять одного. Присматривать, не отходить ни на шаг.

Упадет, ударится, порежется, испачкается, прольет, порвет, сломает, испортит, засунет куда-нибудь, потеряет, подожжет, впустит в дом вора. Повредит себе, нам, покалечит себя, нас, товарища по игре.

Надзирать – никаких самостоятельных начинаний – полное право контроля и критики.

Не знает, сколько и чего ему есть, сколько и когда ему пить, не знает границ своих сил. Стало быть, стоять на страже диеты, сна, отдыха.

Как долго? С какого времени? Всегда.

С возрастом недоверие к ребенку принимает иной характер, но не уменьшается, а даже возрастает.

Ребенок не различает, что важно, а что не важно. Чужды ему порядок, систематический труд. Рассеянный, он забудет, пренебрежет, упустит. Не знает, что своим будущим за все ответит.

Мы должны наставлять, направлять, приучать, подавлять, сдерживать, исправлять, предостерегать, предотвращать, прививать, преодолевать. Преодолевать капризы, прихоти, упрямство. Прививать осторожность, осмотрительность, опасения и беспокойство, умение предвидеть и даже предчувствовать.

Мы, опытные, знаем, сколько вокруг опасностей, засад, ловушек, роковых случайностей и катастроф. Знаем, что и величайшая осторожность не дает полной гарантии – и тем более мы подозрительны: чтобы иметь чистую совесть, и случись беда, так хоть не в чем было себя упрекнуть.

Мил ему азарт шалостей, удивительно, как он льнет именно к дурному. Охотно слушает дурные нашептывания, следует самым плохим примерам.

Портится легко, а исправить трудно.

Мы ему желаем добра, хотим облегчить; весь свой опыт отдаем без остатка: протяни только руку – готовое! Знаем, что вредно детям, помним, что повредило нам самим, пусть хоть он избежит этого, не узнает, не испытает. «Помни, знай, пойми». «Сам убедишься, сам увидишь». Не слушает! Словно нарочно, словно назло.

Приходится следить, чтобы послушался, приходится следить, чтобы выполнил. Сам он явно стремится ко всему дурному, выбирает худший, опасный путь.

Как же терпеть бессмысленные проказы, нелепые выходки, необъяснимые вспышки? Подозрительно выглядит первичное существо. Кажется покорным и невинным, а по существу хитро и коварно.

Умеет ускользнуть от контроля, усыпить бдительность, обмануть. Всегда у него готова отговорка, увертка, утаит, а то и вовсе солжет. Ненадежный, вызывает разного рода сомнения.

Презрение и недоверие, подозрения и желание обвинить.

Печальная аналогия: дебошир, человек пьяный, взбунтовавшийся, сумасшедший. Как же – вместе, под одной крышей?

Неприязнь

Ребенок: ущерб и разочарование

Это ничего. Мы любим детей. Несмотря ни на что, они наша услада, бодрость, надежда, радость, отдых, светоч жизни. Не спугиваем, не обременяем, не терзаем; дети свободны и счастливы… Но отчего они как бы бремя, помеха, неудобный привесок?

Откуда неприязнь к любимому ребенку?

Прежде чем он мог приветствовать этот негостеприимный мир, в жизнь семьи уже вкрались растерянность и ограничения. Канули безвозвратно краткие месяцы долгожданной законной радости.

Длительный период неповоротливого недомогания завершают болезнь и боли, беспокойные ночи и дополнительные расходы. Утрачен покой, исчез порядок, нарушено равновесие бюджета. Вместе с кислым запахом пеленок и пронзительным криком новорожденного забряцала цепь супружеской неволи.

Тяжело, когда нельзя договориться и надо додумывать и догадываться.

Но мы ждем, быть может, даже и терпеливо. А когда наконец он начнет ходить и говорить, – путается под ногами, все хватает, лезет во все щели, основательно-таки мешает и вносит непорядок – маленький неряха и деспот.

Причиняет ущерб, противопоставляет себя нашей разумной воле. Требует и понимает лишь то, что его душеньке угодно.

Не следует пренебрегать мелочами: обида на детей складывается и из раннего вставания, и смятой газеты, пятен на платьях и обоях, обмоченного ковра, разбитых очков и сувенирной вазочки, пролитого молока и духов и гонорара врачу.

Спит не тогда, когда нам желательно, ест не так, как нам хочется; мы-то думали – засмеется, а он испугался и плачет. А хрупок как! Любой недосмотр грозит болезнью, суля новые трудности.

Если один из родителей прощает, другой – в пику тому – не спускает и придирается; кроме матери, имеют свое мнение о ребенке отец, няня, прислуга и соседка; и наперекор матери или тайком наказывают ребенка.

Маленький интриган бывает причиной трений и неладов между взрослыми; всегда кто-нибудь недоволен и обижен. За поблажку одного ребенок отвечает перед другим.

Часто за мнимой добротой скрывается простая небрежность, ребенок делается ответчиком за чужие вины. (Девочки и мальчики не любят, когда их называют: дети. Общее с самыми маленькими название заставляет отвечать за давнее прошлое, разделять дурную репутацию малышей, выслушивать многочисленные попреки, к ним, старшим, уже не относящиеся.)

Как редко ребенок бывает таким, как нам хочется, как часто рост его сопровождается чувством разочарования!

– Кажется, ведь уже должен бы…

Взамен того, что мы даем ему добровольно, он обязан стараться и вознаграждать, обязан понимать, соглашаться и уметь отказываться; и прежде всего – испытывать благодарность. И обязанности и требования с годами растут, а выполняются чаще всего меньше и иначе, чем мы хотели бы.

Родители благосклонно простят ребенка: потворство их вытекает из ясного сознания вины, что дали ему жизнь, нанесли вред, искалечив. Порой мать ищет во мнимой болезни ребенка оружие против чужих обвинений и собственных сомнений.

Тяжкая доля воспитателя

Воспитатель в частном доме редко находит благоприятные условия для работы с детьми.

Скованный недоверчивым контролем, он вынужден лавировать между чужими указками и своими убеждениями, извне идущим требованием и своим покоем и удобством. Отвечая за вверенного ему ребенка, он терпит последствия сомнительных решений законных опекунов и работодателей. Вынужденный утаивать и обходить трудности, воспитатель легко может деморализоваться, привыкнуть к двуличию – озлобится и обленится.

С годами расстояние между тем, что хочет взрослый и к чему стремится ребенок, увеличивается: растет знание нечистых способов порабощения.

Появляются жалобы на неблагодарную работу: если Бог хочет кого покарать, то делает его воспитателем.

Дети, живые, шумные, интересующиеся жизнью и ее загадками, нас утомляют; их вопросы и удивление, открытия и попытки – часто с неудачным результатом – терзают.

* * *

Годы работы все очевиднее подтверждали, что дети заслуживают уважения, доверия и дружеского отношения, что нам приятно быть с ними в этой ясной атмосфере ласковых ощущений, веселого смеха, первых бодрых усилий и удивлений, чистых, светлых и милых радостей, что работа эта живая, плодотворная и красивая.

Одно лишь вызывало сомнение и беспокойство.

Отчего подчас самый надежный – и подведет? Отчего – правда, редко, но бывают – внезапные взрывы массовой недисциплинированности всей группы? Может, и взрослые не лучше, только более солидные, надежные, спокойней можно на них положиться?

Я упорно искал и постепенно находил ответ.

1.Если воспитатель ищет в детях черты характера и достоинства, которые кажутся ему особо ценными, если хочет сделать всех на один лад, увлечь всех в одном направлении, его введут в заблуждение: одни подделаются под его требования, другие искренне поддадутся внушению – до поры до времени. А когда выявится действительный облик ребенка, не только воспитатель, но и ребенок болезненно ощутит свое поражение. Чем больше старание замаскироваться или повлиять – тем более бурная реакция; ребенку, раскрытому в самых своих доподлинных тенденциях, уже нечего терять. Какая важная отсюда вытекает мораль!

2. Одна мера оценки у воспитателя, другая у ребят: и он и они видят душевное богатство; он ждет, чтобы это душевное богатство развилось, а они ждут, какой им будет прок от этих богатств уже теперь: поделится ли ребенок, чем владеет, или сочтет себя вправе не дать – гордый, завистливый эгоист, скряга! Не расскажет сказки, не сыграет, не нарисует, не поможет и не услужит – «будто одолжение делает», «упрашивать надо». Попав в изоляцию, ребенок широким жестом хочет купить благосклонность у своего ребячьего общества, которое радостно встречает перемену. Не вдруг испортился, а, наоборот, понял и исправился.

3. Все подвели, всем скопом обидели. Я нашел объяснение в книжке о дрессировке зверей – и не скрываю источника. Лев не тогда опасен, когда сердится, а когда разыграется, хочет пошалить; а толпа сильна, как лев…

Решение надо искать не столько в психологии, сколько – и это чаще – в медицине, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминалистике, в молитвеннике и в учебнике по дрессировке. Ars longa.

4. Настал черед самого солнечного (о, хоть бы не последнего!) объяснения. Ребенка может опьянить кислород воздуха, как взрослого водка. Возбуждение, торможение центров контроля, азарт, затмение; как реакция – смущение, неприятный осадок – изжога, сознание вины. Наблюдение мое клинически точно. И у самых почтенных граждан может быть слабая голова.

Не порицать: это ясное опьянение детей вызывает чувство растроганности и уважения, не отдаляет и разделяет, а сближает и делает союзниками.

Лицемерие взрослых

Мы строим из себя совершенства.

Мы скрываем свои недостатки и заслуживающие наказания поступки. Критиковать и замечать наши забавные особенности, дурные привычки, смешные стороны детям не разрешается. Мы строим из себя совершенства. Под угрозой высочайшей обиды оберегаем тайны господствующего класса, касты избранных – приобщенных к высшим таинствам. Обнажать бесстыдно, и ставить к позорному столбу можно лишь ребенка.

Мы играем с детьми краплеными картами; слабости детского возраста бьем тузами достоинств взрослых.

Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставить то, что в нас хорошо и ценно.

Где наши лежебоки и легкомысленные лакомки-гурманы, дураки, лентяи, лодыри, авантюристы, люди недобросовестные, плуты, пьяницы и воры? Где наши насилия и явные и тайные преступления? Сколько дрязг, хитростей, зависти, наговоров, шантажей, слов, что калечат, дел, что позорят! Сколько тихих семейных трагедий, от которых страдают дети, первые мученики – жертвы! И смеем мы обвинять и считать их виновными?!

А ведь взрослое общество тщательно просеяно и процежено. Сколько человеческих подонков и отбросов унесено водосточными канавами, вобрано могилами, тюрьмами и сумасшедшими домами!

Мы велим уважать старших, опытных, не рассуждая; а у ребят есть и более близкое им начальство – подростки, с их навязчивым подговариванием и давлением.

Преступные и неуравновешенные ребята бродят без призора и пихаются, расталкивают и обижают, заражают. И все дети несут за них солидарную ответственность (ведь и нам, взрослым, подчас от них чуть-чуть достается). Эти немногочисленные возмущают общественное мнение, выделяясь яркими пятнами на поверхности детской жизни; это они диктуют рутине ее методы: держать детей в повиновении, хотя это и угнетает, в ежовых рукавицах, хотя это и ранит, обращаться сурово, что значит грубо.

Мы не позволяем детям организоваться; пренебрегая, не доверяя, недолюбливая, не заботимся о них; без участия знатоков нам не справиться; а знатоки – это сами дети.

Неужели мы столь некритичны, что ласки, которыми мы преследуем детей, выражают у нас расположение? Неужели мы не понимаем, что, лаская ребенка, это мы принимаем его ласку, беспомощно прячемся в его объятия, ищем защиты и прибежища в часы бездомной боли, бесхозной покинутости – слагаем на него тяжесть страданий и печалей?

Лаская ребенка, это мы принимаем его ласку, беспомощно прячемся в его объятия, ищем защиты и прибежища в часы бездомной боли, бесхозной покинутости – слагаем на него тяжесть страданий и печалей?

Всякая иная ласка – не бегства к ребенку и не мольбы о надежде – это преступные поиски и пробуждение в нем чувственных ощущений.

«Обнимаю, потому что мне грустно. Поцелуй, тогда дам».

Эгоизм, а не расположение.

Право на уважение

Существует ли жизнь в шутку? Нет, детский возраст – долгие, важные годы в жизни человека.

Школа создает ритм часов, дней и лет. Школьные работники должны удовлетворять сегодняшние нужды юных граждан. Ребенок – существо разумное, он хорошо знает потребности, трудности и помехи своей жизни. Не деспотичные распоряжения, не навязанная дисциплина, не недоверчивый контроль, а тактичная договоренность, вера в опыт, сотрудничество и совместная жизнь! Ребенок не глуп; дураков среди них не больше, чем среди взрослых. Облаченные в пурпурную мантию лет, как часто мы навязываем бессмысленные, некритичные, невыполнимые предписания! В изумлении останавливается подчас разумный ребенок перед агрессией язвительной седовласой глупости.

Ребенок не глуп; дураков среди них не больше, чем среди взрослых.

У ребенка есть будущее, но есть и прошлое: памятные события, воспоминания и много часов самых доподлинных одиноких размышлений. Так же как и мы – не иначе, – он помнит и забывает, ценит и недооценивает, логично рассуждает и ошибается, если не знает. Осмотрительно верит и сомневается.

Ребенок – иностранец, он не понимает языка, не знает направления улиц, не знает законов и обычаев.

Ребенок – иностранец, он не понимает языка, не знает направления улиц, не знает законов и обычаев. Порой предпочитает осмотреться сам; трудно – попросит указания и совета. Необходим гид, который вежливо ответит на вопросы.

Уважайте его незнание!

Человек злой, аферист, негодяй воспользуется незнанием иностранца и ответит невразумительно, умышленно вводя в заблуждение. Грубиян буркнет себе под нос. Нет, мы не доброжелательно осведомляем, а грыземся и лаемся с детьми – отчитываем, выговариваем, наказываем.

Как плачевно убоги были бы знания ребенка, не приобрети он их от ровесников, не подслушай, не выкради из слов и разговоров взрослых.

Уважайте труд познания!

Уважайте неудачи и слезы!

Не только порванный чулок, но и поцарапанное колено, не только разбитый стакан, но и порезанный палец, синяк, шишку – а значит, боль.

Клякса в тетрадке – это несчастный случай, неприятность, неудача.

«Когда папа прольет чай, мамочка говорит: „Ничего”, а мне всегда попадает».

Непривычные к боли, обиде, несправедливости, дети глубоко страдают и потому чаще плачут, но даже слезы ребенка вызывают шутливые замечания, кажутся менее важными, сердят.

«Ишь, распищался, ревет, скулит, нюни распустил». (Букет слов из словаря взрослых, изобретенный для детского пользования.)

Слезы упрямства и каприза – это слезы бессилия и бунта, отчаянная попытка протеста, призыв на помощь.

Слезы упрямства и каприза – это слезы бессилия и бунта, отчаянная попытка протеста, призыв на помощь, жалоба на халатность опеки, свидетельство того, что детей неразумно стесняют и принуждают, проявление плохого самочувствия и всегда – страдание.

Уважайте собственность ребенка и его бюджет. Ребенок делит со взрослыми материальные заботы семьи, болезненно чувствует нехватки, сравнивает свою бедность с обеспеченностью соученика, беспокоится из-за несчастных грошей, на которые разоряет семью. Он не желает быть обузой.

Не вопиет ли факт, что в судах для малолетних преобладают именно дела о кражах? Недооценка бюджета ребенка мстит за себя – и наказания не помогут. Собственность ребенка – это не хлам, а нищенски убогие материал и орудие труда, надежды и воспоминания.

Не мнимые, а подлинные сегодняшние заботы и беспокойства, горечь и разочарования юных лет.

Мы наивно боимся смерти, не сознавая, что жизнь – это хоровод умирающих и вновь рождающихся мгновений.

Год – это лишь попытка понять вечность по-будничному.

Мир длится столько, сколько улыбка или вздох. Мать хочет воспитать ребенка. Не дождется! Снова и снова иная женщина иного встречает и провожает человека. Мы неумело делим годы на более зрелые и менее зрелые; а ведь нет незрелого сегодня, нет никакой возрастной иерархии, никаких низших и высших рангов боли и радости, надежды и разочарований.

Играю ли я или говорю с ребенком, – переплелись две одинаково зрелые минуты моей и его жизни; и в толпе детей я всегда на мгновение встречаю и провожаю взглядом и улыбкой какого-нибудь ребенка. Сержусь ли, мы опять вместе – только моя злая мстительная минута насилует его важную и зрелую минуту жизни.

Отрекаться во имя завтра? А чем оно так заманчиво?

Мы неумело делим годы на более зрелые и менее зрелые; а ведь нет незрелого сегодня, нет никакой возрастной иерархии, никаких низших и высших рангов боли и радости, надежды и разочарований.

Мы всегда расписываем его слишком яркими красками.

Сбывается предсказание: валится крыша, ибо не уделено должного внимания фундаменту здания.

Ars longa – первая часть латинской пословицы Ars longa, vita brevis – искусство вечно, жизнь коротка.

Если у Вас нет времени читать умные книжки по детской психологии и воспитании детей, но вы очень хотели бы знать о всем том, что там пишут в краткой и понятной форме - пожалуйста, прочтите вдумчиво эту статью, а лучше перечитывайте время от времени и, главное, применяйте на практике.

Уверенна, что большинство родителей ищут правильные ответы на часто возникающие вопросы о воспитании детей. Ведь, каждый хочет иметь хорошие отношения с самыми близкими людьми.

А кто может ближе и дороже своего собственного ребенка?

В этой статье вы найдете практические советы и правила касающиеся того, «как правильно любить и воспитывать детей «. (Это советы одного из лучших педагогов, когда-либо живших на нашей земле - читайте правила от Януша Корчака ) .

Не смотря на всю безграничную любовь, которой мы руководствуемся в воспитании малышей, и уже далеко не маленьких детей, мы часто совершаем очень грубые ошибки. Свято веря в свое оправдание «ну я же хочу как лучше» , можем обидеть и унизить свое дитя, диктовать не совсем разумные правила, обмануть, забыть, а потом сказать, что так и было задумано…

Повторяя время от времени глупые ошибки в воспитании и отношении к собственным детям, мы медленно, но уверенно теряем добрые, доверительные, дружеские и искренние взаимоотношения с ними.

Кто такой Януш Корчак?

Удивительный человек и прекрасный педагог Януш Корчак оставил после себя бесценную память – наследие из многих томов педагогической и художественной литературы. Связав свою жизнь с детьми, он до последних дней оставался с ними рядом, познавая и изучая великие таинства детского сознания и восприятия этого мира.

Биография

Хенрик Гольдшмит (писательский псевдоним – Януш Корчак) родился в Варшаве в 1878 году в семье известного адвоката. В то время Польша входила в состав Российской империи, и отношение к еврейским семьям оставляло желать лучшего, поэтому детство ребенка нельзя было назвать ни радужным, ни счастливым.

Маленький Хенрик, обучавшийся в гимназии, испытал на себе и все тяготы жестокого педагогического воспитания. Детей, не учивших уроки, били и пороли. Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, отец тяжело заболел, и на его лечение стал уходить практически весь семейный бюджет.

Единственным утешением маленького Януша Корчака стали книги. Мальчик много читал, а со временем увлекся стихосложением. Обладая прекрасной памятью и имея уже достаточно знаний, в 15 лет Корчак начинает заниматься репетиторством, активно помогая деньгами в лечении психически больного отца.

Так, познавая азы педагогики и психологии, мальчик начинает испытывать в этом потребность и чувствует, что находит свое призвание. А в 18 лет, начав обучаться на медицинском факультете Варшавского университета, он публикует свою первую статью под названием «Гордиев узел», где поднимет очень актуальный уже на то время вопрос – воспитание детей в состоятельных семьях.

Так начинается история о талантливом педагоге и психологе Януше Корчаке и системе воспитания, разработанной ним и внедряемой после него многими именитыми преподавателями современности.

Януш Корчак – «Как любить ребенка»

На счету педагога десятки известных произведений, рассказывающих в доступной форме и обычным людям, и опытным педагогам о воспитании младшего подрастающего поколения.

«Как любить ребенка» Януша Корчака занимает особое место в библиотеке мировой педагогической литературы. Произведение написано с любовью к детям и читается не как сухое наставление или свод правил по воспитанию, а как глубоко литературное художественное произведение. Книга была написана во время посещения автором некоторых детских приютов на Украине, а опубликована в 1919 году. Произведение рассказывает об основных источниках педагогики, основанной на гуманитарных подходах воспитания.

Книга «Как любить ребенка» Януша Корчака поведала мировой педагогической общественности новые правила и идеи воспитания, основанные на любви, равенстве и свободе маленьких детей.

«Как любить?» - спрашивает Януш Корчак и на протяжении всего произведения сам же отвечает на этот вопрос, предлагая родителям и педагогам различные жизненные ситуации и пути их преодоления. В труде затрагивается не только вегетативное развитие маленького человека, но и его психологический и эмоциональный рост. Причем, автор акцентирует внимание взрослых членов общества на то, что воспитание начинается с первых секунд жизни младенца.

Другие педагогические произведения

Известная публикация Януша Корчака «10 заповедей для родителей» так же считается очень популярной. Акцентируя внимание родителей и педагогов на любви к малышу, автор доступно повествует о простых, казалось бы, истинах:

• Благодарность ребенка к своим родителям выражается в продолжении рода;
• Дети не должны быть похожи на родителей, в этом обществе они самостоятельные личности.
  Проблемы ребенка необходимо ставить на первое место, даже если они покажутся тебе мелкими;
• При первой же возможности давай своему ребенку то, что ему необходимо, не унижай и не обижай его при посторонних.

Эти и многие другие цитаты Януша Корчака вот уже на протяжении почти ста лет с успехом применяются в педагогике, как основные правила воспитания детей, основной идеей которых становится проявление внимания и любви.

Еще одно прекрасное познавательное произведение Януша Корчака «Когда я снова стану маленьким». Это эпос, повествующий о мыслях взрослого состоявшегося человека, ставящего себя на место маленького ребенка, его мысли и рассуждения о дружбе, общении и взаимоотношениях между детьми.

Система воспитания Януша Корчака строится на анализе взаимоотношений взрослого и ребенка, внимании и участии в жизни детей с первых минут их жизни до юношеского периода. Великий педагог, немало лет посвятивший детям-сиротам, всегда стремился донести до педагогов основную идею общения с такими детьми – каждый ребенок такая же личность, как вы, и относиться к нему необходимо с должным уважением и почтением.

Педагогические идеи Януша Корчака строятся на равенстве и уважении интересов и жизненных позиций маленьких граждан. «Мы в состоянии лишь направить ребенка по нужному пути, но ни в коем случае не делать из него управляемую игрушку в своих руках» – говорил психолог и педагог.

Наследие Корчака бесценно – он оставил после себя великолепные педагогические произведения, направляющие воспитание в нужное и правильное русло. Сказочная повесть «Король Матиуш Первый» – прекрасное тому подтверждение. Это произведение удивительно легко читается и взрослыми и детьми, и несет в себе прекрасный воспитательный смысл.

Жизнь врача и педагога Януша Корчака закончилась трагично, но до последней минуты, так и не обзаведясь собственной семьей, он оставался в кругу детей. В 1939 году, когда на земли

Польши зашли фашисты, Януш, по возрасту не попавший на фронт, начал собственную борьбу с оккупантами – он прятал и спасал от неминуемой гибели еврейских детей.

Попав вместе со своим воспитанниками в Варшавский Гетто, он был в составе многих узников перевезен затем в лагерь смерти Треблинка и в 1942 году, вместе со 190 детьми принял смерть в газовой камере. Интересно, что перед отправкой в лагерь фашисты даровали Корчаку жизнь и свободу, которой он не воспользовался во благо спокойствия и веры в него его воспитанников.

В этой статье, я хочу привести опыт мудрого польского педагога и писателя Януша Корчака, который оставил для нас очень важные правила воспитания и построения отношений с детьми.

Я уверенна, что правила и заповеди, которые Януш Корчак оставил для нас - взрослых - ключ к гармонии и успеху в воспитании детей . Зная и применяя эти привила — думаю, мы сможем стать лучшими родителями и друзьями нашим детям.

1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот - третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4. Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам и, будь уверен, ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай!
6. Не забывай, что самые важные встречи человека - это его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них - мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка. Мучь, если можешь - но не делаешь. Помни, для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все.
8. Ребенок - это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не «наш», «свой» ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым - неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним - радуйся, потому что ребенок - это праздник, который пока с тобой.

Памятка для родителей

Также, Януш Корчак написал и «Памятку для родителей» . Это короткие, очень актуальные и емкие советы, которые высказаны от лица ребенка и адресованы взрослым, которые занимаются его воспитанием.

Прислушаемся к советам своих детей!

1. Не балуйте меня, вы меня этим портите. Я очень хорошо знаю, что не обязательно предоставлять мне все, что я запрашиваю. Я просто испытываю вас.
2. Не бойтесь быть твердыми со мной. Я предпочитаю именно такой подход. Это позволяет мне определить свое место.
3. Не отвечайте на глупые и бессмысленные вопросы . Если вы будете это делать, то вскоре обнаружите, что я просто хочу, чтобы вы постоянно мной занимались.
4. Не обращайте слишком много внимания на мои маленькие хвори. Я могу получать удовольствие от плохого самочувствия, если это привлекает ко мне чересчур много внимания .
5. Не позволяйте моим дурным привычкам привлекать ко мне чрезмерную долю вашего внимания . Это только вдохновит меня на их продолжение.
6. Не заставляйте меня чувствовать себя младше , чем я есть на самом деле. Я отыграюсь на вас за это, став «плаксой» и «нытиком».
7. Не делайте для меня и за меня то, что я в состоянии сделать для себя сам. Я могу продолжать использовать вас в качестве прислуги.
8. Не поддавайтесь на мои провокации , когда я говорю или делаю что-то только затем, чтобы просто расстроить вас. А то затем я попытаюсь достичь еще больших «побед».
9. Не требуйте от меня немедленных объяснений , зачем я сделал то или иное. Я иногда и сам не знаю, почему поступаю так, а не иначе.
10. Не подвергайте слишком большому испытанию мою честность . Будучи запуган, я легко превращаюсь в лжеца.
11. Пусть мои страхи и опасения не вызывают у вас беспокойство . Иначе я буду бояться еще больше. Покажите мне, что такое мужество.
12. Не давайте обещаний, которых вы не можете выполнить - это поколеблет мою веру в вас.
13. Не будьте непоследовательными. Это сбивает меня с толку и заставляет упорнее пытаться во всех случаях оставить последнее слово за собой.
14. Не придирайтесь ко мне и не ворчите на меня. Если вы будете это делать, то я буду вынужден защищаться, притворяясь глухим.
15. Не пытайтесь читать мне наставления и нотации. Вы будете удивлены, открыв, как великолепно я знаю, что такое хорошо и что такое плохо.
16. Никогда даже не намекайте, что вы совершенны и непогрешимы. Это дает мне ощущение тщетности попыток сравняться с вами.
17. Не расстраивайтесь слишком сильно, когда я говорю: «Я вас ненавижу» . Я не имею буквально это в виду. Я просто хочу, чтобы вы пожалели о том, что сделали мне.
18. Если вы мне говорите, что любите меня, а потом просите что-то сделать для вас , я думаю, что нахожусь на рынке. Но тогда я с вами буду торговаться и, поверьте - я окажусь с прибылью.
19. Не заставляйте меня чувствовать, что мои проступки - смертный грех. Я имею право делать ошибки, исправлять их и извлекать из них уроки. Но если вы будете меня убеждать, что я ни на что не годен, то в будущем я, вообще, буду бояться что-то делать, даже зная, что это правильно.
20. Не защищайте меня от последствий собственных ошибок . Я, как и вы, учусь на собственном опыте.
21. Не забывайте, я люблю экспериментировать. Таким образом я познаю мир, поэтому, пожалуйста, смиритесь с этим.
22. Не пытайтесь обсуждать мое поведение в самый разгар конфликта. По некоторым объективным причинам мой слух притупляется в это время, а мое желание сотрудничать с вами становится намного слабее. Будет нормально, если вы предпримете определенные шаги, но поговорите со мной об этом несколько позже.
23. Не поправляйте меня в присутствии посторонних людей. Я обращу гораздо большее внимание на ваше замечание, если вы скажете мне все спокойно с глазу на глаз.
24. Не забывайте, что я не могу успешно развиваться без понимания и одобрения, но похвала, когда она честно заслужена, иногда все же забывается. А нагоняй, кажется, никогда.
25. Я хочу быть уверенным, что родился от вашей любви друг к другу , а не только от сексуального удовольствия. Ссоры между вами подтверждают мои самые страшные опасения.
26. Если я вижу, что вы любите больше брата или сестру я вам не буду жаловаться. Я буду просто нападать на того, кому вы больше уделяете внимание и любви. В этом я вижу справедливость.
27. Мне уже сейчас интересен противоположный пол. Если вы это будете игнорировать и не объясните, как мне поступать , и что мне делать со своими чувствами, то мне об этом расскажут мои сверстники и старшие ребята . Будет ли вам от этого спокойно?
28. Объясните, почему я должен ценить свое тело как великую ценность. Но если при этом я не пойму, почему я должен слушать и следовать голосу своей совести, то свое тело я буду использовать только для наслаждения без каких-либо ограничений.
    
29. Не пытайтесь от меня отделаться, когда я задаю откровенные вопросы. Если вы не будете на них отвечать, я, вообще, перестану задавать их вам и буду искать информацию где-то на стороне.
30. Я чувствую, когда вам трудно и тяжело. Не прячьтесь от меня. Дайте мне возможность пережить это вместе с вами. Когда вы доверяете мне - я буду доверять вам.
31. Не беспокойтесь, что мы проводим вместе слишком мало времени. Для меня важнее то, как мы его проводим.
32. Не полагайтесь на силу в отношениях со мной. Это приучит меня к тому, что считаться нужно только с силой. Я откликнусь с большей готовностью на ваши инициативы.
33. Будьте внимательны, когда в моей жизни наступает время большей ориентации на сверстников и старших ребят. В это время их мнение для меня может быть важнее вашего. В этот период я отношусь к вам более критически и сравниваю ваши слова с вашими поступками.
34. Относитесь ко мне так же, как вы относитесь к своим друзьям. Тогда я стану ваши другом. Запомните, что я учусь, больше подражая примерам, а не подвергаясь критике.
35. Мне важно знать от вас что правильно, а что нет. Но более всего мне важно увидеть в ваших поступках подтверждение того, понимаете ли вы сами что правильно, а что нет.

«Чем проповедь выслушивать, мне лучше бы взглянуть.
И лучше проводить меня, чем указать мне путь.
Глаза умнее слуха - поймут все без труда.
Слова порой запутаны, пример же - никогда.
Тот лучший проповедник, кто веру в жизнь провел.
Добро увидеть в действии - вот лучшая из школ.
И если все мне рассказать, я выучу урок.
Но мне ясней движенье рук, чем быстрых слов поток.
Должно быть можно верить и умным словесам.
Но я уж лучше погляжу, что делаешь ты сам.
Вдруг я неправильно пойму прекрасный твой совет.
Зато пойму как ты живешь: по правде или нет»

Книга Януша Корчака «Как любить ребенка» написана уже почти сто лет назад, однако она до сих пор вдохновляет многих родителей. Её автор, врач, педагог и писатель, умеет красиво и метафорично рассказать о важном. Его слова пронизывают сознание, вызывая теплые эмоции. Януш Корчак пишет о воспитании детей, начиная с момента, когда они совсем еще малы, до их взросления. Его советы помогут каждому родителю.

В книге одной из центральных тем является тема свободы ребенка. Европейские стандарты воспитания, привычки и менталитет существенно отличаются от российских. И тем не менее, есть то, что стоит почерпнуть, но также есть то, что вызывает вопросы. Говоря о свободе ребенка, нужно понимать, насколько она может быть полезна или вредна. Раньше считалось, что ребенок словно пустой сосуд, в который нужно вложить все самое ценное и полезное. Однако теперь придерживаются мнения, что ребенок с самого рождения является личностью, особенным человеком.

Автор этой книги рассказывает о том, в чем стоит давать свободу действий ребенку, а в чем лучше создать ограничения. Нужно уметь отпустить ребенка на волю, чтобы он сам справлялся с некоторыми своими детскими проблемами. В то же время нужно контролировать его воспитание, иногда стоит давать определенные установки, создавать правила. В книге говорится и о физическом наказании. С детьми всегда можно договориться, если знать, как это сделать. Автор книги поможет в этой достаточно сложной теме. Таким образом, книга содержит массу полезного. При этом приходит понимание, что всего должно быть в меру: как свободы, так и ограничений.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Как любить ребенка" Корчак Януш бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.